— ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ
ФИЛОСОФИЯ О ПРОГРЕССЕ, ЧЕЛОВЕКЕ И КОСМОСЕ
Посадка марсохода Curiosity обеспечила его аккаунту в Твиттере более миллиона подписчиков. Вызывала бы исследовательская миссия NASA подобный резонанс в социальных сетях в ситуации, когда Солнечную систему исследуют десятки тысяч подобных роверов? Этот вопрос не позволит нам лучше понять принципы работы технических устройств, исследующих космос, или выявить тренды микроблогов. Однако он приблизит нас к осознанию того, где находятся границы возможностей техники, возможна ли коэволюция техники и человека…
Поиском ответов на эти и подобные им вопросы занимались философы еще со времен Античности, однако как отдельная область знаний философия техники выделилась только в XX веке. Кандидат философских наук, исследователь современных техник медиакоммуникации Егор Лавренчук рекомендует 5 работ по исследованию техники авторства представителей различных философских школ.
1
Хосе Ортега-и-Гассет. «Размышления о технике». 1933 год
«Размышления о технике» Ортега-и-Гассет начинает с мысли о том, что сущность техники — это грезы человека. Он использует понятие «техника» в самом широком его смысле; сегодня мы связываем со словом «техника» такие концепты, как «бытовая техника», «вычислительная техника» и пр.; Ортега-и-Гассет, наоборот, пишет о технике как о культурном феномене, он отождествляет ее с медитацией бодхисатвы, сопоставляя данную медитацию с техникой адаптации окружающего мира английским джентльменом. Для раскрытия сущности техники он задает, например, такой вопрос: «Насколько джентльмен будет оставаться собой, будучи бедным?» Автор отмечает, что в первобытной эпохе развития человечества техника занимала незначительное место: та же техника охоты или земледелия, по сути, безделица, как и техника магии — инстинкты в этот период гораздо значительнее определяли жизнь человека. «Но что такое магия в XX веке?» — вопрошает автор, и тут же дополняет себя: «Магия техники в XX веке стала более надежной, чем инстинкты человека, ведь теперь она выражена в машинах». Выделяя различные этапы развития цивилизации в соответствии с техническими изобретениями, Ортега-и-Гассет отмечает, что XX век назовут «век техники», так как ни одна эпоха прежде настолько не продвинулась в этом направлении.
2
Бердяев Н.А. «Человек и машина». 1933 год
В том же году в журнале «Путь» вышла статья «Человек и машина» Николая Александровича Бердяева. В ней автор в изысканном стиле, свойственном школе классической русской философии, обозначил ключевые понятия философии техники. Почти век назад он сформулировал вопросы, которые актуальны и сегодня, в эпоху персональных компьютеров и сотовой связи. Бердяев призывал воспринимать человека и культуру через призму техники. «Машина еще не осознана как проблема духовная, как судьба человека», – писал он.
Бердяев, в частности, сформулировал такую задачу, как анализ влияния техники на культуру. Он писал о том, что человек может противостоять воздействию машин. Подобная оптика характерна ранним исследованиям этой области, однако в вопросе противостояния Бердяев пришел к неожиданному выводу, что эскапизм не является решением проблемы влияния техники на человека. (В качестве примера приверженности эскапизму можно привести религиозную общину амишей). Он писал, что цивилизация не может вернуться к натуральному хозяйству или патриархальному строю, по его мнению, человек должен дальше изживать свою судьбу вплоть до полного подчинения духу техники.
3
Жан Бодрийяр. «Система вещей». 1968 год
«Система вещей» — первая книга Жана Бодрийяра. Наибольший интерес с позиции философии техники в этой работе представляет глава «Мета- и дисфункциональная система: гаджеты и роботы». В ней автор анализирует, казалось бы, уже самоочевидную роль техники в культуре. Он развенчивает миф о непрерывном развитии техники и о нравственном «отставании» общества. Бодрийяр считает, что взаимосвязь социума и техники настолько крепка, что отставание одного неминуемо повлечет за собой отставание другого. «Мы более восприимчивы к нарушению человеческих отношений из-за вторжения техники, чем к нарушению технической эволюции из-за вторжения в нее человеческих факторов», – замечает он. В «Системе вещей» Бодрийяр впервые использует понятие «симулякр», которое впоследствии стало одним из ключевых в исследованиях культуры. Стоит отметить, что «симулякр» был использован автором для определения робота. Робот, по Бодрийару, — это симулякр человека в его функциональной действенности. С выходом этой книги можно заявлять, что в философии техники происходит поворот от изучения машин к изучению роботов как главных объектов технической мысли. Отдельно стоит отметить замечательный перевод этой книги на русский язык, осуществленный Сергеем Николаевичем Зенкиным.
4
Григорьев В.И. «Наука и техника в контексте культуры». 1989 год
Работа Владимира Ильича Григорьева «Наука и техника в контексте культуры» открывает читателю традиционный марксистский подход к изучению техники. Григорьев, в сущности, пытается ответить на вопрос «Куда мы идем?». Так, он подвергает критике влияние техники на экологическую обстановку в мире. Анализируя работы Льюиса Мамфорда и Герберта Маркузе, он отмечает, что абсолютизация той или иной тенденции развития современной технической цивилизации ведет к выражению общества в качестве «мегамашины», где человек лишь частичка социотехнической системы. Вслед за Жаком Эллюлем Григорьев утверждает, что развитие техники дает человечеству возможность радикального переустройства общественной жизни. Между тем он замечает, что у многих теоретиков 1980-х годов техника в аксиологическом плане выступает как безусловное благо, тогда как эта тенденция отражает позиции доминирующих социальных групп: менеджеров, инженеров, управленцев и пр. Ценность же техники должна быть соотнесена, по мнению Григорьева, с прогрессивной целью общественного развития, релевантной реализации творческих способностей человека.
5
Брюно Латур. Когда вещи дают отпор: возможный вклад «исследований науки» в общественные науки/ Социология вещей: Сборник статей под ред. Вахштайна В.М./ М.: Издательский дом «Территория будущего», 2006. (Серия «Университетская библиотека Александра Погорельского»).
Брюно Латур является представителем Парижской школы постсоциальных исследований, которая дала миру такое направление, как Science & Technology Studies (STS). В статье «Когда вещи дают отпор» автор доступным языком объясняет основы, разработанной им акторно-сетевой теории. В частности, он рассказывает, о том, что люди и вещи должны изучаться симметрично, без разделения на субъект и объект. Латур возвращается к примеру с велосипедистом, который, наткнувшись на камень, слетел с велосипеда. Ранее к этому примеру обращался Макс Вебер в своей статье «О некоторых категориях понимающей социологии». По Веберу, этот факт сам по себе есть смена каузальных явлений, и социологу тут нечего сказать.
Однако, как считает Латур, стоит вступить на сцену «полицейскому, страховому агенту, любовнику или доброму самаритянину», сразу же рождается социологический дискурс — событие входит в пределы общественной сферы. Представители STS, утверждает Брюно Латур, не могут согласиться с таким подходом. Они считают эмпирически возможным анализировать механизм велосипеда, дорожное покрытие, геологию камней, психологию ранений и т. п., не принимая разделения труда между естественными и общественными науками, основанного на дихотомии материи и общества. Некоторые исследователи науки и техники считают Брюно Латура провокатором, критикуют его за непоследовательность, однако никто не сомневается в том, что Латур и его единомышленники совершили новый поворот в данной области, сделав мейнстримом «социологию вещей».
Егор Лавренчук
Комментариев нет:
Отправить комментарий