НЕБЕСНЫЙ БОГАТЫРЬ

— КРЫЛЬЯ РОДИНЫ

Небесный богатырь. Степан Павлович Супрун

Будущий летчик родился на Украине в поселке Речки 2 августа 1907 года в доме своего деда Михаила Савельевича. У молодых родителей Павла Михайловича и Прасковьи Осиповны Супрунов Степан был вторым ребенком. Его дед, человек с весьма сложным и противоречивым характером, уже осенью 1907 года, крепко поссорившись со своим сыном, выгнал его из хаты вместе с женой, имевшей двух младенцев на руках.

Не без усилий Павлу удалось отыскать для семьи комнату в бараке. Трудясь от зари до зари, он скоро стал известным слесарем-механиком по паровым плугам, а семья его выросла еще на одного человека — на свет появился мальчик, которого нарекли Федором. Казалось, что молодая пара навсегда осела на этом месте, однако в 1910 у местного сахарозаводчика случилась забастовка, в которой принял участие Павел Михайлович. Искавшая зачинщиков полиция стало усиленно интересоваться им, и весной 1911 года слесарь-механик, оставив своих родных, увязался за группой, уезжавшей за океан — в Канаду. Два года Павел Супрун приспосабливался к чужой жизни, он был и плотником у подрядчика, и дровосеком, и батраком на ферме, и даже помощником фотографа. К 1913 ему удалось накопить денег на шифс-карту, и старый друг Супруна Трофим Волошин привез Прасковью Осиповну и трех его детей в канадский городок Виннипег. За границей Степан Супрун и окончил среднюю школу. Одаренный от природы, как и его отец, Степан рос высоким и сильным мальчиком, главенствовал среди ровесников и часто беспокоил родителей разными проделками.

В 1915 в Канаде разразился кризис. Павел Супрун, как иностранный работник, был уволен и покинул город. Вместе с родными он поселился в лесу рядом с озером Виннипег, вырубил участок леса, посеял пшеницу, обзавелся курами, построил хижину, а затем и добротный деревянный дом. В 1917 Супрун-старший стал коммунистом, сблизился с профессиональным революционером Борисом Девяткиным и принял участие в основании в городе Виннипеге русского отделения Канадской компартии. Также по решению отца в 1922 году в местную Лигу молодых коммунистов вступили его сыновья Федор, Степан и Григорий.

Пока семья Павла Михайловича была в Канаде, его отец переехал на Алтай. Разорившийся в поселке Речки украинский землемер выстроил на сибирской земле новый дом, выбился в середняки и вспомнил о своем «сынке-иноземце». Михаил Савельевич отправлял в Канаду множество писем, в которых сообщал, что он уже стар, ослеп и ему требуется помощь. К слову, Супруну-старшему также не давали покоя мысли о возвращении на Родину.

В начале 1924 года, получив через Коминтерн позволение на выезд из Канады, Павел Михайлович вместе с женой и уже шестерыми детьми поплыл на корабле к берегам Европы. Из Риги они перебрались в Москву и остановились в гостинице «Балчуг». Для Павла в столице сразу же нашлась работа, а его семье предложили новую квартиру. Тем не менее, он, помня воззвания отца, уже летом прибыл в село Вострово, где жил Михаил Савельевич. Местные с радостью приняли «иностранного специалиста», уже через несколько недель Павел Михайлович сумел починить работавшую с перебоями мельницу.

Однако спокойной жизни у набожного отца и сына-коммуниста снова не вышло. Вскоре после приезда в избе-читальне Павел обратился к селянам с антирелигиозной лекцией, чем вызвал гнев отца. В тот же вечер вся семья «проклятых безбожников» была оставлена без ужина, дед запер амбар, кладовую и погреб. Десятимесячные попытки наладить отношения кончились тем, что семья Павла Михайловича запрягла лошадей в две телеги и, уложив вещи, выехала из села.

Через тысячи километров, полупустыни и степи, под солнцем и дождем Супруны двигались в Алма-Ату. Степан на всю жизнь запомнил, как в одну из безлунных ночей на спящий лагерь переселенцев налетел отряд конных басмачей. Павел Михайлович не испугался, растолкал среднего сына, зная, что тот хорошо владеет оружием, и вручил ему вторую двустволку. Одного дружного залпа оказалось достаточно, чтобы отпугнуть разбойников.

Алма-Ата встретила путешественников духотой, раскаленными камнями мостовых и зданиями, разваленными от землетрясения. Многие жители, потеряв работу, уезжали из города. Однако Супрун-отец, имея два ящика первоклассных инструментов, пренебрег деревенскими кузницами и погнал лошадей в Пишпек (ныне город Бишкек). Однако и здесь не было удачи, их семейству пришлось продать телеги, лошадей, ружья, а с оставшимся скарбом на поезде отправиться домой на Украину. С осени 1925 большая семья сначала жила у родственников в Белополье, а потом сняла две маленькие комнаты в Сумах. Павел Михайлович устроился на местный машиностроительный завод, и в 1927 году ему, как первоклассному специалисту и общественнику, дали двухкомнатную квартиру в Писаревском переулке. Позднее Супрун-старший был избран секретарем Сумского облисполкома.

Степа же изначально устроился учеником белопольского кустаря-каретника. За малейшее непослушание нэпман нещадно бил паренька. Спустя одиннадцать месяцев работы в мастерской семья Степана переехала в Сумы, и девятнадцатилетний комсомолец перешел на работу столяром в комитете по борьбе с безработицей. Одновременно Степан продолжил учебу — в Канаде он успел окончить только семь классов. А в июле 1928 Павел Михайлович определил его и старшего сына Григория на свой завод.

В 1926 году у дружной семьи произошло большое горе, утонул, купаясь в реке, двенадцатилетний Андрей Супрун, брат Степы. Это стало страшным потрясением для всех членов семьи. К слову, в 1928 году, будучи пионервожатым, едва не утонул сам Степан, спасая заплывших слишком далеко от берега школьников. У него получилось поймать тонущих за волосы, однако сил вытащить из воды не хватило. Потерявшие над собой контроль мальчишки вырывались из его рук, хватали за шею, топили. Отчаянно работая ногами, Степан держался на воде до тех пор, пока их всех не спасли подплывшие на плоту ребята.

В 1929 году Степан Павлович вступил в ряды Красной Армии. В 1930 он с успехом окончил смоленскую школу младших авиаспециалистов и в 1931 поступил в школу военных летчиков. Начиная с 1932 года, о нем уже заговорили как о находчивом и очень талантливом пилоте. Служа в Брянске и Бобруйске, он заработал аттестации отличного летчика, прекрасно владеющего техникой. Письма Степана родным, захватывающие рассказы о службе, кружили головы его младшим братьям. Вся семья ездила к нему в Брянск, где летчик показывал свой аэродром и самолет. Для этих поездок был и еще один повод — в Сумах царил страшный голод. Вообще на протяжении всей своей жизни Степан Павлович поддерживал с родными самые трогательные отношения. Он отправлял им деньги, помогал братьям Александру и Федору поступить в летные училища, устроил мать на операцию к лучшему столичному врачу. Вот одно из его писем, посланное отцу в дни жарких боев в Китае: «Я прошу вас написать мне, как чувствует себя мама. Пусть Анечка (младшая сестра) возьмет с моей сберкнижки деньги и купит путевку через нашу санчасть. И папе тоже нужно полечиться…». Однажды летом 1936, будучи в Харькове в командировке, Степан Павлович, участвуя в полетах и не имея времени заехать домой к родителям, сделал над домом два круга, покачал крыльями и унесся. Вечером Павлу Михайловичу принесли телеграмму: «Побывал у вас в гостях. Целую. Степан».

В 1933 году Супрун был рекомендован в Научно-испытательный институт ВВС Красной Армии. Когда ему предложили перейти на должность летчика-испытателя, то сказали: «Ответственная работа, с риском. Перед тем, как ответ дать, подумайте хорошо. На размышление два дня». Однако для Степана Павловича все было и так ясно: «Я уже все решил. Про подобные полеты авиаторы лишь мечтают».

В июле 1933 года Степан Павлович стал одним из пилотов НИИ ВВС. На аэродромах института испытывались новейшие советские самолеты, выполненные зачастую в одном экземпляре. Тестировали их лучшие летчики страны: Валерий Чкалов, Василий Степанченок, Александр Анисимов… Новичку в первое время было легко заробеть, к тому же Супрун ничего выдающегося к тому времени еще не совершил. Однако он появился в НИИ ВВС в то время, когда авиаконструктор Владимир Вахмистров — изобретатель тяжелого бомбардировщика ТБ-1 с двумя самолетами-истребителями на плоскостях — предложил затащить на фюзеляж третий самолет. Почему-то конструктору мешало хвостовое оперение и крылья верхнего самолета, и сверху на бомбардировщик он предложил установить истребитель без них. Тут уже запротестовали летчики-испытатели, никто из них не желал садиться в кабину неуправляемого торпедообразного аппарата. Испытания откладывались до тех пор, пока новичок Супрун не изъявил желание поучаствовать в испытаниях в «бескрылке». Полеты в кабине торпедообразного самолета без хвоста и крыльев принесли Степану Павловичу известность среди пилотов, техников и прочих специалистов НИИ ВВС. Скоро уродливый бескрылый аппарат увезли, идея его использования была отвергнута, а Супрун вошел в круг опытных мастеров летного дела.

Летом 1934 года в гости к брату-летчику, окончив девятый класс, приехала сестра Аня. Супрун, занятый в сложных групповых полетах, познакомил ее со всеми пилотами звена — Виктором Евсеевым, Владимиром Коккинаки и другими. Пять самолетов звена поднимались в небо и выполняли фигуры высшего пилотажа, будучи соединенными между собой шелковыми лентами. В те дни, когда сестра гостила у него, Степан попал в госпиталь — одна из посадок оказалась неудачной.

Получив травму, летчик не оставил тренировок в звене. Пять машин огненно-красного цвета, скрепленные как будто не лентами, а стержнями из металла, вместе носились по небу, слитно входили в пике, не теряя строя, выполняли петли и прочие сложные фигуры, а в конце сообща садились на поле. Полет летчиков Василия Степанченка, Степана Супруна, Владимира Коккинаки, Эдгара Премана и Виктора Евсеева над Красной площадью весной 1935 года привел в изумление тысячи москвичей. «Дьяволы» первой пятерки, показав в небе свое искусство, вовлекли в это дело десятки и сотни других авиаторов — небесная акробатика быстро входила в моду. За тот полет нарком обороны Климент Ворошилов удостоил Степана Павловича золотыми именными часами.

Любопытно, но подлинное мастерство Степан Павлович показывал, когда дело доходило до одиночных полетов. Сложнейшие фигуры одна за другой мелькали перед глазами замеревших от ужаса наблюдателей буквально в нескольких метрах от земли. Казалось, что авиатор играет со смертью. Его полетами восхищались не только любители воздушного спорта и молодые летчики, но и бывалые асы. Многие на всю жизнь запомнили 18 августа 1937 года, когда на Тушинском аэродроме Супрун показывал спектакль «инструктор с учеником». В первую очередь он выполнил сложные фигуры высшего пилотажа, а потом начал изображать в воздухе неумелого ученика. Его самолет терял скорость, неуверенно двигался, попадал в сложные аварийные ситуации, у него проваливался хвост, он валился к земле... Уже при посадке машина летчика ударилась о полосу колесами и тут же взмыла вверх, потом опять ударилась и вновь подскочила. Только Супрун мог отважиться на такое!

Существует история, как осенью 1935, отдыхая в Хосте на берегу Черного моря, летчик увидел паренька, вытаскивающего шлюпку. Он помог ему, а тот сразу узнал Степана Павловича. Парень ему очень понравился, неоднократно они вместе ходили в море на лодке, много беседовали. Юноша, признался, что он авиатехник, но ему отказывают в переводе в летный состав. Супрун на это ответил: «Не унывай, и мне удалось не сразу в небо подняться. Но поднялся! Поднимешься и ты, главное — не потеряй мечту и сбереги свои знания. Это крайне важно для настоящего аса — быть всесторонне готовым...». В 1939 новый друг Супруна закончил Качинскую авиашколу летчиков, в годы войны сбил 59 фашистских самолетов, трижды стал Героем Советского Союза и маршалом авиации. Звали его Александр Покрышкин. Он говорил: «Ту встречу я запомнил навсегда. Ведь, собственно, с нее моя летная жизнь и началась».

Не раз и не два летчику-испытателю Супруну пришлось побывать в опасных для жизни ситуациях. Однажды при тестировании новейшего кислородного прибора, он, достигнув «потолка», вдруг потерял сознание. Лишь могучее здоровье пробудило организм Степана Павловича при пикировании к земле. Очнувшись, он догадался — отказал кислородный прибор. В другом полете его самолет загорелся, когда Супрун переворачивал его в нормальное положение из состояния вверх колесами. «Оборвав» потоками воздуха языки пламени, бьющие с мотора, авиатор удачно посадил машину. Заключение показало, что в момент переворота была утечка горючего, попавшего на раскаленные детали мотора.

Сложнейшие испытательные опыты утверждали мастерство летчика, в документах НИИ ВВС значилось: «Дисциплинирован в воздухе и на земле... В летной работе неутомим и вынослив. Идеологически устойчив. Освоил все типы истребителей. Хорошо знает элементы воздушного сражения скоростных самолетов. Поломок и аварий не имеет». 25 мая 1936 Михаил Калинин в Кремле вручил Степану Павловичу орден Ленина. Супрун светился от счастья и очень смущался. А в августе 1936 Ворошилов и Орджоникидзе презентовали летчику легковой автомобиль М-1.

В 1936 в Испании началась гражданская война. В антифашистских интернациональных бригадах стали появляться и советские добровольцы-летчики. Итальянская и немецкая авиация несли крупные потери от советских самолетов. Но вскоре на фронтах войны появились новые, усовершенствованные «Мессершмитты», в схватках с которыми наши истребители И-16 проигрывали. Неудачи в испанском небе беспокоили советских авиаторов, принял их близко к сердцу и Степан Павлович. Работая с новейшими образцами самолетов, он имел возможности замечать все их недостатки, кроме того он часто советовался с другими летчиками, проводил беседы с конструкторами и руководителями ВВС. Инженеры конструкторского бюро, работавшие с ним, писали: «У нас он был частым гостем. Его очень любили, он привлекал своей жизнерадостностью. Стройный, высокий шатен с обаятельной внешностью всегда щеголеватый и опрятный в синей летной форме, в общем, красавец в полном смысле слова». Летом 1937 Супрун написал Иосифу Сталину письмо, в котором излагал свои взгляды на создание новых образцов военных летательных аппаратов. Оно было написано в чересчур запальчивой форме и, к сожалению, не получило одобрения.

В ноябре 1937 Супруна одновременно с Валерием Чкаловым выдвинули в кандидаты в депутаты Верховного Совета от Севастопольского округа. А в декабре 1938 года на Центральном аэродроме Москвы, где тогда базировалась летная часть НИИ ВВС, появился доработанный экземпляр И-180 — нового истребителя легендарного авиаконструктора Николая Поликарпова. Испытывать данную скоростную машину 15 декабря приехал Валерий Чкалов. Он свято верил и в И-180, и в авиаконструктора Поликарпова. Гибель прославленного летчика в ходе тестирования нового истребителя стала подлинной трагедией для всех жителей страны. Обсуждалось событие и в правительстве. В итоге было принято решение построить еще три образца И-180 и попытаться облетать их. Вот только кому поручить испытания? В это время Степан Павлович, ставший избранником народа и почувствовавший, как его опекают и оберегают от сложных полетов, написал письмо Ворошилову: «Товарищ народный комиссар. Мне стало исключительно сложно работать — в целях страховки все начальство всяческими способами пытается оттеснить меня в сторону, только бы я не летал. За полгода на скоростном истребителе я налетал не больше пяти часов, и нет машины, на которой я мог бы тренироваться. Люди боятся поручить мне провести испытания лишь потому, что я являюсь депутатом Верховного Совета СССР. Все это крайне обидно…».

В конце концов, Степан Павлович получил разрешение на испытание И-180. Раз за разом Супрун гонял истребитель в небо, пытаясь отыскать причину, погубившую Валерия Чкалова. И не мог найти. Когда уже можно было поверить в совершенство нового скоростного самолета, машина, задевши колесами посадочную полосу, скапотировала. Потерявшего сознание Степана Павловича с трудом извлекли из кабины и отвезли в Боткинскую больницу. В тот же день его палату завалили цветами, а у дверей отделения выстроилась толпа обеспокоенных жителей города. Однако авторитет конструктора Поликарпова был слишком велик, чтобы вторая неудача положила конец тестам истребителя. Следующим испытателем И-180 стал Томас Павлович Сузи. 

Во время очередного полета, бросив самолет с большой высоты в штопор, Сузи внезапно понял, что летательный апппарат ему не подчиняется. Пилот выпрыгнул из кабины, однако не успел воспользоваться парашютом и разбился. И-180 забраковали, Степан Павлович тяжело переживал гибель прославленных летчиков, своих друзей. Осенью, отдыхая в Сумах у родителей, он пошутил всерьез: «Нет, не буду жениться, не имею права... Вот Анютка первенца родит, и возьму его на воспитание…».

В аттестационном листке Степана Павловича за 1938 год написано: «На 1.Х.1938 имеет налет 1282 часа 12 минут (3837 посадок). Ночью из них 35 часов 29 минут. Над повышением знаний работает с интересом, изучает новую технику и НЕЗАМЕНИМ в этой части. Хорошо развит и физически здоров. По знанию дела и личным качествам может командовать истребительной бригадой и полком». В характеристике за следующий 1939 год добавлено: «Принимал участие в облете практически всех опытных самолетов. Среди конструкторов пользуется большим авторитетом, оказывает влияние на улучшение летательных аппаратов».

В начале лета 1939 пятьдесят советских пилотов-добровольцев привели свои машины в город Чунцин — временную столицу Китая. Их прилет был связан с просьбой правительства этой страны защитить город от японских бомбардировщиков, массированные налеты которых с 4 мая сравнивали с землей целые районы, убивая женщин, детей и стариков. Группа истребителей, возглавляемая майором Супруном, быстро навела над городом порядок. В связи с большими потерями уже в июле японцы были вынуждены отказаться от дневных налетов. Догадавшись о возможных ночных атаках, Степан Павлович рассредоточил свою группу на стоянках в кустарнике рядом с шоссе, ведущим на аэродром. Изобретательность летчика позволила ему в темноте подымать эскадрильи в воздух, уничтожать японские бомбардировщики, а потом сажать машины при фонарях типа «летучая мышь» и при свете фар стоящих на аэродроме самолетов.

15 ноября 1939 японцы высадили большой десант в Циньчжоу, стараясь занять Наньнин и перерезать связи китайцев с Бирмой и Индокитаем. В связи с этим Ставка перевела тридцать машин чунцинской группы во главе со Степаном Павловичем на аэродромы Лючжоу и Гуйлиня. Благодаря поддержке советских добровольцев фронт был стабилизирован, а в декабре войска китайцев перешли в наступление. За все время боев лётчики Супруна сбили свыше тридцати вражеских самолётов (из которых шесть Степан Павлович сбил лично), а также более двадцати самолётов были уничтожены ими на земле. Собственные потери группы составили пять машин. В январе 1940 Супрун был вызван в Москву, а вместо него командиром группы стал Константин Коккинаки.

В марте 1940 Супрун в составе комиссии, возглавляемой Иваном Тевосяном, отправился в командировку в Германию. Там он познакомился с известными немецкими авиаконструкторами Мессершмиттом и Хейнкелём, посетил множество заводов, с успехом пилотировал абсолютно незнакомые ему самолеты, восхитив этим немецких летчиков-испытателей, публику и журналистов. Уже после войны Эрнст Хейнкель писал о Степане Павловиче в мемуарах: «Перед тем, как впервые взлететь на Хе-100, самой скоростной из всех машин, на которых он (Супрун) летал когда-либо, один из моих лучших испытателей провел с ним десятиминутную консультацию. После этого он, подняв машину в воздух, стал ее швырять по небу, выделывая такие фигуры, что все мои летчики онемели от удивления». Из Германии Степан Павлович привез себе много работы. Были закуплены немецкие самолеты «Юнкерс-88», «Мессершмитт-109», «Хейнкель-100», которые необходимо было испытывать. А 20 мая 1940 Супруну присвоили звание Героя Советского Союза.

Перед Великой Отечественной Степан Павлович вел напряженные работы по тестированию новейших самолетов-истребителей. В июне вместе со Стефановским он проводил государственную проверку ЛаГГ-3. «На этой штуке садиться все равно, что целовать тигрицу — опасно и никакого удовольствия», — говорил он после приземления. «В этой фразе был весь Супрун», — позже вспоминал заслуженный летчик-испытатель СССР Андрей Кочетков. Степан Павлович всегда был остроумен и очень точен в формулировании фраз. «От винта до хвоста — машина не та», — вот его емкая оценка одного летательного аппарата.

В июне 1941 Супрун отдыхал в одном из санаториев города Сочи. В 12 часов дня 22 июня голос Молотова из репродуктора объявил, что фашистская Германия вероломно напала на нашу страну. Уже через пару минут Степан Павлович выехал на аэродром. Самолетов в столицу не было, и ни удостоверение депутата, ни телефонные звонки не помогли ему вырваться из города раньше вечера. Уже по пути он узнал страшные новости о том, что немцы разбомбили множество наших аэродромов, что сотни самолетов даже не успели взлететь. На рассвете 23 июня Супрун прилетел в Москву и первым делом записался к Сталину на прием.

На следующий день летчику позвонил помощник Иосифа Виссарионовича — Александр Поскребышев: «Срочно приезжай». Степана Павловича провели в кабинет, в котором кроме Сталина, находились Молотов, Ворошилов и Калинин. Сбиваясь от волнения, Супрун кратко изложил свою мысль о срочном формировании нескольких полков, состоящих из летчиков-испытателей. Он объяснял это тем, что летчики НИИ ВВС, опытные и отважные люди, способны немедленно ответить ударом на удар фашистов, а также проверить наши машины в реальном бою, дать замечания по совершенствованию конструкции самолетов, изучить боевые качества и тактику противника, поднять моральный дух советских войск. Сталин согласился с его предложением, на создание новых частей из лучших летчиков страны Супруну дали трое суток.

Это были одни из самых сложных дней в его жизни. Новость о том, что на фронт началась запись добровольцев, мигом облетела все кабинеты и отделы института, летчики собирались группами и обменивались мнениями. В каждое звено, каждую эскадрилью вступали по желанию. Ядром полков стали авиаторы, бившие фашистов в Испании и японских самураев в небе Монголии и Китая. С заводов были выписаны новейшие самолеты: Ил-2, МиГ-3, ТБ-7, ЛаГГ-3 и другие.

27 июня Супруна, Кабанова и Стефановского вызвали в Кремль. Трех суток, отведенных на формирование авиационных полков, не хватило. Еще шло обмундирование наземного и летного составов, получали с заводов самолеты и боеприпасы, изучались карты, проводилась пристрелка оружия... Всего создавалось 6 полков: два истребительных Супруна и Стефановского на МиГ-3, два бомбардировочных Кабанова и Жданова на пикирующих Пе-2, штурмовой Малышева на Ил-2 и дальнебомбардировочный Лебедева на Пе-8. Выслушав доклад летчиков, Сталин сказал: «Для завершения формирования оставляйте своих замов. А сами по получении приказа с готовыми экипажами отправляйтесь в пункты назначения». Две готовые эскадрильи истребительного полка Степана Павловича получили приказ вылететь на фронт (в Витебскую область) 30 июня в 5 часов дня. В Москве остался его заместитель Константин Коккинаки.

Известно, что легендарный летчик перед вылетом очень хотел повидаться со своим младшим братом Александром, только-только окончившим летное училище. Однако они так и не встретились. К слову, по примеру Степана его братья Федор и Александр решили стать военными летчиками. Федор Павлович работал начальником факультета в высшем военном авиаинженерном училище Киева, а в годы войны был отправлен вместе с Андреем Кочетковым в Соединенные Штаты для проведения испытаний и доработки поступающих в нашу страну американских самолетов «Эркобра». Александр Павлович участвовал в Великой Отечественной, сбил шесть немецких самолетов, а после войны стал летчиком-испытателем того же НИИ ВВС, где работал его старший брат. Сам Степан Павлович по этому поводу говорил: «Отец воспитал нас коммунистами, а я братьев — летчиками».

Родным он отправил послание: «Дорогие! Сегодня отправляюсь на фронт защищать свой народ, свою Родину. Подобрал себе замечательных орлов. Все силы приложу, чтобы доказать фашистской сволочи, на что способен советский летчик. Прошу вас не беспокоиться. Всех целую. Степан». Все, кто видел Супруна перед отлетом, запомнили его сосредоточенным и волевым. Он вел на войну тридцать летчиков-испытателей, на фюзеляже его машины стояло число 13, так Степан Павлович демонстрировал свое презрение к суевериям.

Уже в первый день прибытия на фронт опытный летчик лично сбил два немецких самолета. Боевая обстановка в те дни была крайне тяжелая. Авиация фашистов бомбила тылы и господствовала в воздухе. Советских самолетов катастрофически не хватало, на Западном фронте насчитывалось всего 120 исправных машин (из которых истребителей было 22) . Именно в их число влились 30 самолетов 401-го полка Супруна. 

1 июля Супрун несколько раз подымал свои эскадрильи. В этот день поступил приказ нанести авиацией удар по двум группам танковых войск Гудериана в ходе их переправы через Березина. Слетав на разведку, Степан Павлович предложил дерзкую мысль — разбомбить переправы с истребителей. Он лично инструктировал летчиков, как заходить на переправу, как подвешивать бомбы, как штурмовать. Внезапный налет двух советских эскадрилий посеял панику среди фашистов. Бомбы сделали свое дело, машины превращались в обломки, взрывались боеприпасы, горели танки, разбегались лошади и солдаты. В этот день 401-го полк сбил также четыре «мессера», один из которых стал личной добычей Степана Павловича.

Командир первой эскадрильи Валентин Хомяков вспоминал, что за последующие два дня Степан Павлович дважды в одиночку вел сражение с четырьмя и шестью немецкими истребителями. В обоих случаях отважный летчик был в себе уверен. «Собьют ведь», — говорили ему на аэродроме. На что он отвечал: «Нет, не собьют! Ничего немцы со мной поделать не могут». 3 июля эскадрильи летчиков-испытателей Супруна разбомбили еще две переправы, взорвали железнодорожный мост, уничтожили много вражеской техники, а в конце дня совершили налет на немецкий аэродром, на котором сожгли более дюжины самолетов, склады с боеприпасами и горючим. Каждый раз командир полка поднимался в небо со своими асами и вел их в схватки с немецкими истребителями или на сопровождение бомбардировщиков. Он учил подчиненных мастерству и самоотверженности, по вечерам разъяснял летчикам недостатки и преимущества советских МиГов. Супрун лично летал в разведку, ориентировал полк на уничтожение одиночных низко летящих немецких стервятников, ввел в части строжайший порядок — каждую минуту летчики были готовы к вылету.

Утром 4 июля Степан Павлович в паре с Остаповым слетал в разведку, затем еще трижды поднимался на сопровождение бомбардировщиков. Перед четвертым вылетом подполковник удрученно сказал техникам: «Сегодня я не узнаю себя. Уже в четвертый раз вылетаю, а еще не сбил ни одного врага». После полудня он опять в паре с Остаповым отправился разведать боевую обстановку. Остапов, заметив в небе бомбардировщик «Фокке-Вульф 200», рванул за ним и был сбит. К счастью, лейтенант выжил и вернулся через сутки в полк. А Супрун в облаках налетел на второй «Фокке-Вульф 200». Не увидев сопровождающих истребителей, он бросился в атаку, сделал левый разворот, открыл грудь и был ранен очередью стрелка. Тут же подоспели шесть «мессеров». Супрун, истекая кровью, поджег один из них, но и его МиГ загорелся от вражеского попадания. Напрягая последние силы, советский летчик сумел посадить самолет у опушки леса, но в последний миг взорвались боеприпасы и баки с горючим. Несколько мужчин и ребятишек — жителей близлежащих деревень — бросились к горящему самолету, желая помочь пилоту. Однако пламя не выпустило летчика из своих объятий. Обгоревший он сидел неподвижно в открытой кабине, все еще сжимая рукой рычаг управления. Утром следующего дня колхозники похоронили тело в неглубокой яме неподалеку от места падения.

Степан Павлович провоевал всего лишь четыре дня, однако его имя, подобно знамени, осеняло полк во время всей войны, вселяло в летчиков мужество, побуждало их к подвигам, рождало несокрушимую волю к победе. Каждый из шести полков, созданных по предложению Супруна из летчиков-испытателей НИИ ВВС, имел свою славную боевую биографию. За четыре дня сражений часть Степана Павловича сбила двенадцать немецких самолетов, а за три месяца — уже под начальством Константина Коккинаки — пятьдесят четыре машины противника. Опыт летчиков-испытателей дал много полезного по разработке тактик ведения воздушных боев, использованию новых самолетов. Супрун все это предвидел. 22 июля 1941 Степану Павловичу было присвоено звание дважды Героя Советского Союза.

Летом 1960 полковник Федор Супрун возобновил поиски места гибели своего брата. Была создана специальная комиссия, опрошены сотни людей. Однако поиски могилы Супруна долгое время ничего не давали. Лишь после того, как толочинская районная газета опубликовала соответствующую статью, в редакцию пришел один из свидетелей гибели прославленного летчика. Этим же летом останки Степана Павловича были перевезены в Москву и с почестями захоронены на Новодевичьем кладбище.

По материалам книг П. М. Стефановского «Триста неизвестных» и В. Фадеева «Степан Супрун» из серии «ЖЗЛ».

Автор Ольга Зеленко-Жданова